Школьное.

Белым мелком 

На зелёной доске

Я вывожу свои фразы в тоске.

Маркером черным

На белом пластике

Я нарисую вам четверть свастики.

Плюнь в потолок,

Увернись, отползи.

Люди проходят, слышно вблизи.

Плохо, не плохо.

Радостный плач.

Хлопая, скачет промазавший мяч.

Меч - не мелок.

Указка - не хлыст.

Слова не идут. Горе-артист.

Молчит и мычит,

Грызет тишину

Взглядом, буравящим пелену.

Пауза к паузе

Сложены в ряд

Минута молчания, они говорят.

Кляуза к кляузе

Взмылись в курган.

Заманчивый выбор. Наган? Ятаган?

Точит и точит

Водичка кирпич,

Гарью спекается сиплый клич.

Вылетит, вырвется!

Глушить без глушителя...

Да. Довели вы, детки, учителя.

Ваше Никтожество

Ваше Ничтожество, Ваше Ничтожество,

Кто же вы?

Рваный, израненый, пьяный, убожество,

Видно швы.

Ваше Никтожество, Ваше Никтожество

Что же так

Мыслей о счастии продано множество

За пятак?

Кто-то поверит, и что-то послышится

В тишине,

Истина пальцами хрупкими пишется

На окне.

Чем-то испачкана, кем-то разбужена

У дверей.

В жёлтый ковчег этой ночи погружена

Тьма людей.

Ваше Никтожество, что же покинули

Второпях?

Резким движением шляпу надвинули,

Чуем страх.

Ваше Ничтожество, мокрыми спичками

Не разжечь

Красное пламя, придется кавычками

Пренебречь.

Как-то вполголоса, что-то негромкое

Обещать,

Больше не хочется жизнь под обломками

Защищать.

Никто не поверит в ничейность прожитого

Этим днём,

Ничто не уйдет с перевала забытого

Под огнем.

Скалами памяти волны в сомнениях

Рассекать.

Крошатся, сыплятся мнения в трениях,

Наплевать.

Там где коленом, там поясом, горлом -

И на прибой.

Связаной мельницей в пыль перетерло

Меня с тобой.

Прахом сгорели, Ваше Никтожество,

Чьи-то сны,

Дымкой осели, Ваше Ничтожество,

Вдоль Невы.

Кто-то заплачет, но я не смогу через боль

Прощать,

Шепотом хрипло продолжу покорную роль

Играть.

Вехами, верстами струны истории

Побренчат,

Сладких речей напускных оратории

Замолчат.

Наше ничтожество Вашими силами

Разглядим,

Мериться нужно только могилами,

Черт-то с ним.

Глаза

Я и так, я и так был в маске,
И не надо меня заставлять!
Натяну и без вашей указки,
Без законов, без штрафов, опять.

Никого, никого не спугну я!
Проходи, отвернись, не смотри!
Серой льдиной растаю, дрейфуя,
Воском радости, пеной внутри.

Не нужна, не нужна мне вторая,-
Маслом масляным ткань бирюза.
Арлекина азартно играя,
Знаю, выдадут только глаза. 

Заржавевший трамвай

Навалился на пути, на шпалы
Заплутавший ржавый трамвай.
Остановку кричал усталый
Голос птичий, похожий на лай.

Майской пылью закрашены окна,
Мне не видно красот тупика,
Здесь и выйду, авось не промокну,
Спрыгну сам, хоть подножка хлипка.

Брызги луж от вчерашнего снега
Тенью града раскрасят пальто.
В скалах города нет мне ночлега,
Что-то рано весна на плато.

Сделав бешеный круг словно псина,
Задыхаясь от холода дней,
Я по рельсам на запах алтына
Ворочусь к ржавой клетке своей.

В ней родился, неслышим, ненужен,
Знаю, рельсов там нет впереди,
От прогулок таких вой застужен,
Кровь без шерсти печёт на груди.

Скрипнет дверь расписного вагона,
Есть места и левей, и правей...
Мне последнего жалко патрона,-
Прислонюсь у закрытых дверей.

Ещёнепознеровское

В попытке коснуться седых облаков,
В прыжке через времени тайну,
Хотел дотянуться до писем богов,
Отправленных в вечность случайно.

И с трепетом детским хватая конверт,
Без марок столетних и штампов,
Гермесовым словом бросал на мольберт
Портрет пред зеленою лампой.

Но видно, что эти штрихи не для нас...
Мы - лодка с туристом в канале:
Течением быстрым экскурсии час
Промчится, запомним едва ли.

Останется шлейф из улыбок и снов,
Млечного неба грозой слезы,
И радость того, кто в касаньи готов
К могилам богов возложить розы.

ПРОСТО

Пустословием в период пустолюдия
Полнотелые исполнены избранники,
Половинчатыми мыслями о публике,
Полновесные трудов своих охранники.

Расскажите мне ещё, ещё поведайте,
Размышляете о высоком и забытом,
Речкой долгою  уныло проповедуйте,
Ручкой Паркера пишите об избитом.

Осмелейте в полноводном единении
Оскробиться на свои же обещания,
Обозленному, глубинному, в сомнении,
Основательно подпортив завещания.

Самосады в парниках самополитики,
Самодурством и покоем самозаняты,
С синяками от верижной самокритики,
Со слезами на глазах вы самонаняты.

Толоконной растекаетесь походкой,
Талейрановых метаний не пугаетесь,
Торопливо попадая в спины плеткой,
Толстогубыми улыбками бросаетесь.

Огрубевшие в народной изоляции,
Основательной стеною обнесенные,
Откровенными словами к популяции
Осторожно говорите, мы взведенные.

Пропасть без дна.

Мне подарили пропасть,
Чтобы попадать всласть!
Стучит вертолета лопасть,
Дверей сдвинута пасть.

Слабый толчок ногою,
Ветра плевок в лицо,
В страхе глаза закрою, -
Зрачки рванули в кольцо.

Я постигаю пропасть
В полете без ночи и сна.
Забыта в кабине робость,
Пропасть моя без дна.

Слева и справа стены
Мелькают известняком,
Синеют в руках вены,
В гортани першит ком.

Не видел я целые сутки
Ни птицы, ни мотылька, -
В падающем рассудке
Свистом сипит тоска.

Прошло уже больше года,
Лечу с утра допоздна
Меняется только погода
В пропасти этой без дна.

Старею парящей птицей,
Как длинноклювый стерх.
От мысли одной не отбиться:
Может, я падаю вверх?

Уборка

Окна намой в старой квартире,
Стряхни с комода серую пыль,
Уборку делай в замкнутом мире,
Отпарь горой лежащий текстиль

Шторы, рубашки и платья белые,
Стирай и замачивай, не жалей.
Мой, протирай, движения смелые
Четко, под музыку, веселей.

Час, другой пролетает и третий,
Потом, усталостью глянец появится,
Скрипом посуды и стуком соседей
День твой закончится, сил поубавится.

Сонной походкой в лунную сторону
На одеяле устало растянешься.
Делятся сутки стрелками поровну,
До новостей рукой не дотянешься.

Быстрая ночь холодным утренним
Светом в окошко, намытое с вечера,
Будит, толкает, ругается с внутренним
Сном, что ушел - пленка засвечена.

В чашке нет бодрости - вылей кофе,
Завтрак безвкусный - в стену бросай!
На изоляции, как в катастрофе,
Нечем заняться - давай не скучай!

Пачкай тряпкой грязной поверхности
Из пылесоса разбрасывай хлопья,
Выплесни ужас от неизвестности,
Кричи от запертой жизни холопьей.

Слезы глотай в музыкальном эфире,
Слабости мыслей сдирай гниль.
Есть что намыть ещё в старой квартире -
Много шкафов, хранящих пыль.

Улей.

Мёд замерзал медленной массой,
Густым лекалом гнулся, млеющий,
Из света изъятый, в сотах тлеющий,
В лёд остывал в темноте тихогласой.

Пчёл не спросили, лишили мнения,
Дымом обкурены, крылья сломаны,
Ветром раскиданы в общем гомоне.
Свёл пчеловод к нулю соглашения.

Жало беречь научились смолоду -
Смерть от укуса грозит забвением,
Самозащитным одним введением
В сало врага как серпом по молоту.

Сжались, жужжат, играют жилами,
От полосатых одежд не скроются,
Пылью цветов в трудах покроются,
Рвались пожить, молча могилами.

Свой одинокий шанс ко старости
Не разменять, сидеть послушными,
Жалкими трутнями добродушными,
Строй не сбивая, без жёлтой ярости.

Грохотом, стуком крышка скинута.
Роем гремящим, гнусавым полетом,
Орда пчелиная  взмыла расчетом
С крохой надежд, но сота вынута.

Гильзами валятся трупы безжальные,
Иглы вонзая в чехол собирателя,
Но не подвинуть с пути неприятеля,-
Видно за сеткой глаза нейтральные.

Дом опустел от нажитой сладости,
Корма из горькой воды не хочется.
С полным ведром неспеша волочется,
Дном задевает траву в радости.

Свежим медком уста свои смочит
В подполе тихом - как и положено.
Народ пчелиный ждёт завороженно
С сахаром влаги и жала точит.

Помогите

Помогите Христа ради,
Без креста вы нас не слышите.
С трибуны, в глаза глядя,
Киньте кость, а потом запишите.

Снимите с закрытых вирусом
Петли сотен банковских тысяч,
А после - лупите папирусом,
В фараоновой власти - высечь.

Плюньте в лицо бумагой,
Ге́рбовой визой в страну доедания, -
И ляжем худой дворнягой,
В будку неспешного самоизгнания.

Черпайте недра Отечества
Хваткой рукой нефтепромыслов,
Лишайте златое купечество
Восстаний и бунтов помыслов.

Мешайте ведро пропаганды
Ложкой гвардии, жезлом полиции,
Под запах икорной баланды,
Законом помазанные патриции.

Меняйте витки эволюции,-
Место в истории вам обещано.
Внесите в текст Конституции
Сладость социальной затрещины.

Играйте имперские роли
В театре суфлера и без антракта.
Забудем как нас пороли,
Под бодрый марш, не сбиваясь с такта.

Клейте к губам пластырь
Ветхих запретов и кар десницей,
Но пусть разрешит пастырь
Содрать его, чтобы смогли напиться.

Множьте себе овации
На счётах военного этого времени,
Но бросьте в ведро агитации
Овса для носителя седла и стремени.

Не слушайте смерти надежд вой,
Плевать, хоть с руки кормите!
Подайте народу, народ-то - свой,
Пока он живой, не в граните.